"... Я опустился со скамейки на песок, спрятал голову в руки и захныкал:

- Бою-юсь! Они меня убьют...

Глубокая нежность засветилась в ее взгляде. Она долго гладила меня крошечной, неуверенной ручонкой по голове, потом потрепала по плечу и покровительственно сказала:

- Ничего, пойдем! Я тебя спасу.

В это время она, вероятно, очень меня любила своим детским сердечком - большого, трусливого, беспомощного... Она думала, что ее рука - единственная для меня опора в этом жестоком свете. И был, вероятно, в ее чувстве ко мне легкий оттенок презрения - презрения культурного, уверенного в безопасности человека к пугливому суеверному дикарю.

Ниже я скажу, по какому случаю вспомнился мне этот пустяковый разговор с четырехлетней девочкой..."